Если бы у Леи был доллар за каждый раз, когда кто-то спрашивал, почему «милая девочка» вроде неё работает баристой в городке с населением три с половиной волка и одной безумной кошки, она уже давно бы жила на Бали, попивая мохито и игнорируя инстинкты.
Но, увы. Жизнь — это кофе. И, сегодня, чёрт возьми, альфа с запахом дождя и грозы вошёл в её кофейню.
— Двойной эспрессо, — сказал он.
Голос. Глубокий, как лес ночью. Лея чуть не уронила чашку. И ладно бы только голос. Этот запах...
О нет. Нет-нет-нет.
Запах, который бил по рецепторам, как горячая вода по морозному стеклу. Острый, мускусный, со щепоткой чистого тестостерона. Как будто кто-то взял её внутреннюю Омегу, встряхнул и крикнул:
«Это он! Метка! Парный! Штампуйся!»
Она попятилась. Разлила молоко. Пролила на фартук. Он прищурился:
— Всё в порядке?
Нет, хотелось заорать. Ты, мать твою, альфа. И пахнешь, как секс в лесу.
Вместо этого она выдавила:
— У нас скидка на капучино.
Он вздёрнул бровь.
— Я просил эспрессо.
— У нас... два по цене одного, если улыбнётесь.
Заткнись. Заткнись, Омега. Она чувствовала, как волна тепла накатывает. Нет, не то «тепло». Хотя... возможно, чуть-чуть.
Он улыбнулся. И всё — крышка. Внутри у неё что-то захрустело. Связь щёлкнула. Импринт.
Тело уже знало — это он. Мозг ещё сопротивлялся, но всё бесполезно. Судьба пришла в форме двухметрового альфы с полицейским жетоном и... впечатляющими руками.
— Капучино, значит, — сказал он, чуть склонив голову, будто выслушивая её феромоны.
Она сделала единственное, что могла.
— Мне нужно... в кладовку. Умереть.
И сбежала.